Власть в Узбекистане остро нуждается в «экспертах»

Власть в Узбекистане остро нуждается в «экспертах»
Талиб Якубов

Особенно в экспертах типа Сухроба Исмаилова. Этого высокообразованного молодого человека, окончившего самый престижный вуз страны, а именно Университет мировой экономики и дипломатии (УМЭД), полностью курируемый спецслужбой Узбекистана, в котором ректор ходит на вторых, или даже на третьих ролях, предоставив первые представителям могущественного ведомства, прекрасно владеющего родным таджикским и неродными узбекским, русским и английским языками, летом 2001 года в Общество Прав Человека Узбекистана (ОПЧУ) привел сотрудник Ташкентского офиса ОБСЕ Шароф Азизов, одновременно преподававший в УМЭДе. Выяснилось, что С.Исмаилов только что закончил УМЭД и еще с работой не определился.

Помню, я сказал Сухробу: «У тебя прекрасное образование; если ты поступишь на службу в государственный орган, то можешь сделать прекрасную карьеру; если станешь работать в частной коммерческой организации, то можешь сколотить себе приличное состояние; ну а если будешь работать в какой-нибудь зарубежной организации, то можешь заиметь и то и другое; ОПЧУ – незарегистрированная и постоянно притесняемая организация, мы никому зарплату не выдаем; зачем тебе ОПЧУ?».
Сухроб растерялся и стал что-то мямлить.
Но ему на помощь пришел Ш.Азизов, который взял да ляпнул: «Сухроб не нуждается в деньгах, он из обеспеченной семьи; его отец в городе Сариосиё имеет несколько автозаправок. Он хочет посвятить себя правозащите, а вы, Толиб ака, в этом деле накопили немалый опыт, и Сухроб многому у вас может поучиться».

Я согласился, хотя в душе у меня были сомнения.
Ровно год Сухроб проработал в нашей организации, но за это время нам удалось его «раскусить»: 28 июня 2002 года я ему заявил, чтобы он далее не ступал к нам ногой.
Сухроба быстро «подобрала» госпожа Мьюша Север, директор Ташкентского офиса американской правозащитной организации «Фридом Хаус» (ФХ), лицо, нанесшее узбекскому правозащитному движению ощутимый удар даже больше чем власть.
Это она и Акмал Саидов, директор Национального центра по правам человека Узбекистана (НЦПЧУ), были главными инициаторами создания т.н. «Группы быстрого реагирования» (ГБР) из «правозащитников» страны, которой предписывалось регулярно встречаться с группой представителей госучреждений, ответственных за пытки в милицейских участках, следственных камерах и изоляторах, а также в колониях исполнения наказаний (КИН).
Что побудило власть Узбекистана пойти на такой совершенно несвойственный ей шаг «сближения» с «правозащитниками»?
Дело в том, что в начале 2003 года был опубликован доклад Специального Докладчика по пыткам Комитета против пыток ООН госп. Тео ван Бовена, который в период с 26 ноября по 5 декабря 2002 года проводил инспекцию пенитенциарной системы Узбекистана.

Его заключение было убийственным для власти: «В Узбекистане пытки применяются систематически и в массовом порядке». Но не это смущало правительство Ислама Каримова, т.к. у него имелся «сильный аргумент»: «У нас имеются отдельные случаи применения пыток, но мы боремся против этого зла». Этот аргумент уже однажды был с успехом использован делегацией Узбекистана, а именно 17 ноября 1999 года в Женеве, на сессии вышеназванного Комитета ООН – тогда правительство Узбекистана как гусь вышло сухим из воды. Комитет с удовлетворением отмечал, что это было первое признание делегации государства за все годы своего функционирования.
Самой же страшной в докладе ООН была первая из 22 рекомендаций Спецдокладчика, которую я намерен привести целиком:
«Во-первых и прежде всего, высшим органом власти необходимо публично осудить пытки во всех их видах. Высшие органы власти, и в частности те, которые отвечают за правоохранительную деятельность, должны недвусмысленно заявить, что они не потерпят пытки и аналогичные виды жестокого обращения со стороны государственных должностных лиц и что те, кто осуществляет руководство во время совершения злоупотреблений, будут нести личную ответственность за эти злоупотребления. Властям необходимо принять решительные меры для того, чтобы таким заявлениям поверили и чтобы стало ясно, что безнаказанности будет положен конец».

Признание в первую очередь должно было исходить от президента И.Каримова, а вслед за ним - от первых руководителей Генеральной прокуратуры, министерства внутренних дел и Службы национальной безопасности (СНБ).
Совершенно очевидно, что в условиях, когда:
а) применение пыток возведены в ранг государственной политики;
б) признание массовости и систематичности применения пыток влечет возбуждение уголовного преследования первых лиц государства за геноцид и преступление против человечности (в силу ст.ст. 6 и 7 Римского Статута Международного Уголовного Суда) ни И.Каримов, ни другие руководители не могли признать факт феномена пыток.

Но, необходимо было что-то предпринять для усыпления бдительности и восприятия международных организаций. К тому же в мае 2003 года в Ташкенте должна была пройти ежегодная сессия управляющих Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Правительство Узбекистана возлагало большие надежды на то, что ЕБРР выделит немалые кредиты для восстановления трещавшего по швам экономики страны.

И это «что-то» вскоре приобрело вид НАЦИОНАЛЬНОГО ПЛАНА по искоренению «отдельных случаев» применения пыток в пенитенциарной системе страны. Вот тут-то власть и вспомнила о правозащитниках, ведь именно они с начала 90-х годов стали информировать международные организации о пытках в Узбекистане.

Но власть Узбекистана ни при каких условиях ничего не делает, преследуя гуманные демократичные цели. Притворство – главная составляющая политики авторитарных политических режимов, а правительство Узбекистана в этом плане преуспело на все сто. Не меньшее притворство проявила и гос-жа М.Север, создавая ГБР: из 11 членов в ней по меньшей мере четыре человека не имели к правозащитному делу никакого отношения, а остальные – люди, легко идущие на поводу у власти как Саиджахон Зайнобитдинов, Мели Кобилов, Раъно Азимова, Абдусалом Эргашев и другие.
Податливость этих людей можно было понять: у первого два сына находятся в тюрьме, второй – год назад вышел на свободу после отбытия 8-летнего срока, у третьей сын отбывал большой срок, у четвертого зять (муж дочери) работает в Генеральной прокуратуре.

«Командовал» же ГБР свежеиспеченный «правозащитник», отсидевший срок бывший мент Сурат Икрамов.
Чтобы понять его суть, думаю, достаточно привести в качестве примера эпизод, когда он в Ташкентском офисе американской правозащитной организации «Хьюман Райтс Вотч» своим заявлением буквально ошарашил не только 15-20 представителей гражданского общества тут собравшихся, но и высокопоставленного представителя ООН, приехавшего в Ташкент для встречи с вышеуказанной группой.

Сурат Икрамов заявил: «Я свободно могу воспользоваться личным вертолетом министра внутренних дел Алматова при инспекции колонии, далеко удаленной от Ташкента».
Встречи двух групп (ГБР и силовиков) проходили то в офисе «ФХ», то в Чарваке, в гостиницах для туристов, за обильно засервированным столом, то еще где-то, и хотя эти встречи продолжались без малого два года, уровень применения пыток в пенитенциарной системе страны не только не сократился, а напротив, возрос.

В проекте М.Север и А.Саидова по НАЦПЛАНУ С.Исмаилов участвовал в качестве координатора со стороны «ФХ».
О скором крахе данной затеи с созданием ГБР и ее «брудершафт» с группой представителей силовых структур говорили многие правозащитники. Так оно и случилось. ГБР бесславно и позорно прекратила свое существование. После трагических событий в Андижане, 28 октября 2005 года суд приостановил деятельность «ФХ» на шесть месяцев, а затем правительство Узбекистана и вовсе объявило «ФХ», т.с., «персоной нон грата».

Оставшегося не у дел С.Исмаилову быстро «нашли» новое поприще – он возглавил молодежное крыло Народно-демократической партии Узбекистана (НДПУз) – бывшей коммунистической. На этом посту С.Исмаилов проявил невиданную активность, проведя в ряде регионов страны собрания с молодежью, в своих объемных выступлениях призывая их вступить в возглавляемое им крыло НДПУз и поддержать мудрую политику И.Каримова. Каждый раз Национальное телевидение непременно выделяло время для показа выступлений нового политика.

Но С.Исмаилов нужен был власти не на этом фронте. После андижанских событий правительство, попавшее под международный прессинг за злодеяния в этом городе Ферганской долины, С.Исмаилова «вернули» в правозащитное движение. Он быстро воссоздал ГБР, отказавшись от услуг С.Икрамова, а из прежнего состава ГБР в новую пригласив только А.Эргашева. Перед новой ГБР ставились, естественно, иные задачи.

Встречи с группой силовиков по вопросу искоренения применения пыток в пенитенциарной системе страны уже не планировались, т.к. в этом деле притворство власти стало очевидным. Новой ГБР дозволялось дозированная критика власти, в частности и в вопросе о пытках.

Но новая ГБР под руководством С.Исмаилова быстро опозорилась: ее «специалистов» уличили в плагиате! Им подсунули (или их интеллект на большее не хватил) некий анализ-доклад о состоянии дел в милиции, точь-в-точь совпадающий с таким же документом правозащитников Татарстана (правда, с изменением названий страны, областей, городов(!!!).

Некоторые члены новой ГБР покинули ее, думается, поняв, наконец, что за «независимая» эта организация. Например, когда член ГБР, самаркандский правозащитник Комил Ашуров подвергся судебным и другим преследованиям, руководство палец о палец не ударило чтобы хоть как-то его защитить. И он покинул ГБР. Покинула ГБР и правозащитная организация «Эзгулик» - ее обвинили в политизации деятельности ГБР. Вернее, вывели «Эзгулик» из ГБР за то, что правозащитная организация на повестку дня выдвигала политические вопросы.

Можно смело утверждать, что новая ГБР не оправдала надежды. В самом деле, на что нужно быстро реагировать? На применение пыток? Власть и не думала остановить применение пыток. Ведь останови применение пыток, тогда каким образом можно будет поддерживать миф И.Каримова и его спецслужб об угрозе Узбекистану исламского экстремизма и международного терроризма, придуманной ими в начале независимости?

Ведь для поддержания данного мифа необходимо было, чтобы:
1) правоохранительные органы постоянно «обнаруживали» очаги террористов и экстремистов;
2) следственные органы добывали признания от подследственных;
3) суды приговаривали их к длительным срокам лишения свободы!
Как можно добыть признания вины от невиновного человека без применения пыток? Никак!
Тому, кто хоть раз наблюдал за ходом судебного процесса над людьми, осужденных по религиозным мотивам, становилось ясным, что у узбекского правосудия основу судебного доказывания составляет ПРЕЗУМПЦИЯ ВИНОВНОСТИ, т.е. признание подсудимого. Так действовала средневековая европейская инквизиция.

Нет, власть Узбекистана никак не могла отказаться от применения пыток в уголовном судопроизводстве. НАЦПЛАН по искоренению «отдельных случаев» применения пыток должен был завершен в 2005 году. А сейчас какой год? Что, сейчас в милицейских участках, следственных камерах и изоляторах, колониях исполнения наказаний пытки прекратились? НИСКОЛЬКО! Что, не отправляют домой тела замученных мусульман из следственных камер и КИН?

О НАЦПЛАНЕ сейчас мало кто вспоминает. Относительно пыток власть заняла «твердую» позицию: «У нас имеются отдельные случаи применения пыток». Создается впечатление, что правительство Узбекистана убеждено, что международные организации, демократическая общественность мира приняли его позицию. Но это не так. Наглядный пример – фильм Майкла Андерсена. Правда то, что правительство Узбекистана подкупило ЕС и США, кого газом, кого транзитом военных грузов, кого бриллиантами и оплатой светских ужинов и концертов. Но это вовсе не означает, что оно подкупило всех. Тысячи и тысячи людей доброй воли неустанно работают, чтобы донести до внимания мировой общественности и международных организаций всю правду о кровавом режиме И.Каримова. Давно замечено, что жестокая борьба между добром и злом имеет тенденцию двигаться в сторону победы ДОБРА.

Вот пример. Какова было реакция Комитета против пыток ООН 17 ноября 1999 года, когда он заслушивал отчет Узбекистана, я сказал выше. Но уже в мае 2002 года его реакция была кардинально иная. Комитет вынес заключение: применение пыток в Узбекистане имеет характер систематичности и массовости. Такое же заключение Комитет вынес и в ноябре 2007 года. Правда пробивает себе дорогу.

11-12 марта с.г. правительство Узбекистана отчитывается перед членами Комитета по правам человека ООН. Как всегда, члены правительственной делегации будут безбожно лгать и доказывать, что с правами человека в Узбекистане все в порядке, с пытками вот-вот покончат, массовых арестов мусульман нет и в помине, следуя рекомендациям экспертов как Сухроб Исмаилов стараемся наносить только точечные удары по экстремистам и т.д.

Естественно, перед таким серьезным, своеобразным, политическим экзаменом как отчет в Комитете по правам человека ООН правительство Узбекистана остро нуждается в заключениях любых «экспертов» (крупных рыбинь) как Фредерик Старр (США) и Андраник Мигранян (Россия), которые за достойный магарыч готовы написать хвалебную оду на какого хочешь диктатора.
Власть Узбекистана не гнушается и икрой мелких рыбешек типа Сухроба Исмаилова. Не зря же «ФХ» все эти годы, несмотря на чувствительную оплеуху, полученную от узбекских властей, продолжал финансировать его проекты.

Будем надеяться, что члены Комитета по правам человека ООН уже просмотрели фильм Майкла Андерсена «Миф о религиозном экстремизме в Центральной Азии», и сопоставят его с «экспертным заключением» Сухроба Исмаилова и Ко на эту же тему.
Поставим и мы тот же вопрос, которого ставили Майкл Андерсен, сайт www.uznews.net, узбекистанский «эксперт» Сухроб Исмаилов. Но более общее: существуют ли экстремизм и терроризм в Узбекистане? Ответим: да, существуют. Во-первых и прежде всего, это – государственный экстремизм и терроризм. Буквально недавно власть Узбекистана во всем «блеске» проявила свой экстремизм в деле фотохудожницы Умиды Ахмедовой. А то, что политический режим И.Каримова 20 лет терроризирует население всей страны не знает только умалишенный.

Нет в мире государства, где бы не существовали экстремизм и терроризм. В Германии неонацистов считают экстремистки настроенными людьми. В Испании организация ЭТА зачислена в экстремисты. И в США имеются свои экстремисты и террористы. А о России и говорить не стоит. Но в Германии общество неонацистов в счет не берет, т.к. эти экстремисты там никакую политическую погоду не делают.

Смею утверждать, что если говорить о населении, то в Узбекистане экстремизма и терроризма не больше чем во Франции, и не только Франции. Если говорить о власти, то тут никакого сравнения нет. Говоря математическим языком, соотношение = 1:99 в стобаллной шкале: если в политике правительства Франции и наблюдается какие-либо экстремизм и терроризм, и если их количество-уровень принять за 1, то в политике правительства Узбекистана оно = 99.

Мой друг-политолог приводил определение понятия «экстремизм», которое принято в международном демократическом правовом поле: «Экстремизм – это источник страха населения страны». В самом деле, кого население Узбекистана больше страшится – «Хизб ут-Тахрир» или милицию с СНБ? Кто больше разоряет фермеров – «ваххабиты» или хокимияты? Кого народ больше боится – идущих в мечеты помолиться людей или прокуроров, которые десятки невинных граждан за раз отправляют в тюрьмы?

Ответ совершенно очевиден.
Как ни странно, «услугами», т.е. экспертными заключениями Сухроба Исмаилова пользуется не только власть Узбекистана для того, чтобы как можно пушистее выглядеть в международном политическом поле, но и такой демократический институт как Узбекская служба Радио «Озодлик». То же самое можно сказать и о мусульманском сайте www.muslimuzbekistan.net, который ссылается на донесения Сурата Икрамова. Донесения в том смысле, что один высокообразованный русский юрист во Франции, к моему большому удивлению прекрасно знающий ситуацию в правозащитном движении Узбекистана оценил их как «милицейская сводка», взятая из МВД.
Наверное, из-за дефицита информации, поступающих из Узбекистана, эти институты хватаются за любую ими полученную. Сошлюсь на два примера.

Как-то в Ташкент прибыли известные российские правозащитники Виталий Пономарев и Николай Митрохин. Когда они вышли из офиса Марата Захидова, было уже темно, на них совершили нападение неизвестные люди, и это вызвало довольно большой резонанс. Только Михаил Ардзинов, председатель «Независимой организации по правам человека Узбекистана» опровергал данное нападение, обвиняя самих российских правозащитников. Через некоторое время их организация распространила информацию из Узбекистана, ссылаясь на М.Ардзинова. Я выразил Виталию (да не будет он, мой друг, на меня в обиде) свое удивление, что и после того наглого выходка Ардзинова он с ним контактирует, на что Виталий ответил: «А мы получаем от него информацию». Сейчас каждый встречный и поперечный, включая и международных организаций, знает на кого М.Ардзинов все эти годы работал и какую информацию распространял.

Недавно на одну международную конференцию была приглашена женщина из Узбекистана, тесно связанная с властью. Выступая на конференции она не преминула сказать лестных слов в адрес правительства Узбекистана, которое, по ее мнению, борется против торговли людьми, хотя общеизвестно, что именно оно само поощряет этот преступный бизнес. В разговоре с представителем одной международной правозащитной организации я об этом сказал и выразил непонимание почему та организация эту женщину пригласила на конференцию. Мой собеседник сказал: «Она, быть может, поставляет ей информацию».
И Сухроб Исмаилов поставляет информацию в виде экспертных заключений многим международным межгосударственным и правозащитным организациям.

В конце данной статьи я хотел бы вкратце рассмотреть вопрос о том, почему С.Исмаилов в свои экспертные заключения в качестве соавторов начал включать известных правозащитников, представителей политической оппозиции и журналистов. Ведь известный правозащитник Бахтиёр Хамраев, представитель партии «Эрк» и движения «Бирдамлик» Дилором Исакова, журналист Хуснитдин Кутбиддинов не являются экспертами в прямом смысле этого термина. Надо думать, что С.Исмаилову и его хозяевам из власти представляется, что включение этих известных людей в соавторы повысит вес и достоверность «экспертных заключений» перед международными организациями.

Но что выяснилось? Я пару дней назад говорил по телефону с Х.Кутбиддиновым, который рассказал как он «стал» соавтором одного из экспертных заключений С.Исмаилова. Он сказал, что не давал своего согласия стать соавтором писанины С.Исмаилова, не был знаком с ее содержанием, во время беседы Д.Исаковой и его с «экспертом», Д.Исакова рассказала о трех мусульманах, подвергнувщихся репрессиям, при этом он в разговор почти не вмешивался. Как такового обсуждения о наличии религиозного экстремизма в Узбекистане не было. Х.Кутбиддинов сказал, что он был поставлен перед фактом и выразил С.Исмаилову свое несогласие.

Если учесть известный случай с плагиатом, о котором я сказал выше, и только что описанный случай, я не сомневаюсь в следующем: экспертные заключения С.Исмаилову готовят в недрах спецслужбы, ее аналитические группы.
И наконец. Я хочу обратиться к своим соотечественникам, живущим в Узбекистане: как бы вам ни было трудно не сотрудничайте с такими прихвостнями власти как Сухроб Исмаилов. Ваше сотрудничество приведет вас к поражению и бесчестию.